Зульфикар в мусульманской традиции — священный меч пророка Мухаммеда, имевший раздвоенный клинок и защищавший от врагов границы "дома верных".
В Таджикистане давнего и постоянного автора газеты "Завтра" Тимура Касымовича Зульфикарова (р. 17 августа 1936 г.) называют русскоязычным таджикским писателем, в России и во всём мире — русским писателем таджикского происхождения. Его поэзию и прозу с полным основанием можно отнести к числу уникальных феноменов советской культуры как вершинного выражения культуры Большой России. Дело здесь даже не в том, что его родителей, Мухаммадкасима Зульфикарова, видного партийно-государственного деятеля Таджикской ССР, репрессированного в 1937 году, и мать Людмилу Владимировну Успенскую, филолога-востоковеда из дворянского рода, соединила (и навсегда разлучила) советская эпоха, не в том, что он учился сначала на филологическом, затем на философском факультетах Ленинградского госуниверситета, а с 1956 года — в московском Литинституте (семинар Льва Озерова), и не в том, что все его произведения написаны на русском языке. Дело прежде всего в масштабе поэтического мировосприятия. Как утверждает сам Тимур Зульфикаров, поэт становится великим в великом государстве и при великом правителе.
Понятие "великое государство" имеет как пространственное, так и временнóе измерение — в советском случае распространяясь практически на всю мировую культуру и историю, которая активно "переводилась на русский", тем самым на практике пытаясь реализовать идею "всеотзывчивости" и "всечеловечности" нашего народа и нашей цивилизации. Поэтому в том, что соотечественниками и современниками в мировосприятии Тимура Зульфикарова являются Гомер, Омар Хайям, Данте, Сервантес, Шекспир, Гёте и Пушкин, — немалая доля "вины" не только его самого, но и советской цивилизации в целом. Так что великое государство было налицо, но — без великих правителей, отсутствие которых и привело к уничтожению Советского Союза. А заодно — определило творческую биографию Тимура Зульфикарова.
"Московский салон меня не принимал, советская власть не любила. Меня стали издавать только тогда, когда я достиг такого уровня, что империя просто не могла меня замолчать", — вспоминает он. Первую книгу Тимура Зульфикарова "Поэмы странствий", вышедшую в 1980 году с предисловием Льва Озерова в издательстве "Молодая гвардия" стотысячным тиражом, трудно назвать литературным дебютом. К тому времени писатель уже девятнадцать лет отработал на киностудии "Таджикфильм", где по его сценариям было снято несколько документальных и художественных фильмов, а его творчество получило достаточно широкую известность и признание в литературных кругах — не только в нашей стране, но и за рубежом. Однако никаких следов диссидентства или национализма в произведениях или публичных выступлениях Тимура Зульфикарова обнаружить не удастся ("СССР нуждался в лечении, но под видом врачей пришли убийцы…"). Вообще, злоба дня сего важна писателю разве что как фон, который позволяет подчеркнуть действительно важные проблемы, находящиеся в фокусе его внимания: социальную справедливость ("Известно, что человек на 90% состоит из воды… Правда… бедняки состоят из чистой воды, а богачи — из мутной…"), творчество, любовь, отношения человека и природы, молодость и старение, жизнь и смерть.
Сама ипостась восточного мудреца, странника-дервиша стала вовсе не пришедшейся впору маской, а истинным лицом Тимура Зульфикарова, часто отождествляющего себя с фольклорным персонажем-трикстером мусульманского Востока Ходжой Насреддином в бесконечном путешествии сквозь века, страны и народы. И в этой дороге его верный спутник ослик при необходимости становится поэтическим Пегасом, а порой — даже легендарным, упомянутым в Коране Бураком, явно ангелической природы существом, способным мгновенно "перемещаться туда, куда достигает его взор".
При этом ставшее после выхода в свет книги "Земные и небесные странствия поэта" расхожим клише определение "русский Данте" вряд ли приложимо к творчеству Зульфикарова — прежде всего потому, что мир "Божественной комедии", её "Ад", "Чистилище" и "Рай" увидены Дуранте ди Алигьеро дельи Алигьери в полном соответствии с католической доктриной по версии "папистов"-гвельфов, а вот творчество Тимура Зульфикарова столь жёсткой конфессиональной привязки и направленности не имеет. Православное христианство и ислам (а есть ещё зороастризм и буддизм) — словно два лезвия его творческого меча, направленного против всех сторонников и проводников либерально-рыночного ада на земле. Более чем актуально сегодня — тот самый случай, когда образы опережают реальность и предшествуют ей, что доступно и свойственно только настоящему творчеству.
Но, что не менее показательно, этому аду противопоставляется вовсе не суровая иноческая аскеза, но почти детское ("будьте как дети!") ви́дение, приятие и желание радостной гармонии нашего мира, его мер и традиций. И соответственно, непреходящая боль из-за отсутствия такой гармонии — боль как одно из разнообразных и необходимых проявлений единства всего сущего, боль, которая всегда с Тимуром Зульфикаровым, где бы он ни находился: в Москве, в горных кишлаках ущелья Зимчуруд или беседуя с царём Соломоном, Тамерланом, Иваном Грозным… Нет ли здесь внутреннего противоречия, самоотрицания? Конечно, есть, но они приводят не к обесцениванию и аннигиляции Слова, а к появлению, росту и вызреванию через него новых смыслов. Разве не так в самой известной песне на стихи Тимура Зульфикарова "Послушай, не идёт ли дождь…" сочетаются, вовсе не уничтожая, но взаимно отражаясь и дополняя друг друга, два как будто противоречащих вопроса-утверждения:
Зачем так долог человечий век?
Зачем любовь короткая такая?..
Зачем, о Боже, жизнь так коротка,
Зачем любовь, зачем так бесконечна?!.
